Закон, который вступит в силу 1 января 2021 года, определяет понятия цифровой валюты, цифрового финансового актива, распределенного реестра, оператора обмена цифровых финансовых активов. Так, цифровая валюта определяется как «совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей РФ, денежной единицей иностранного государства и международной денежной или расчетной единицей, и в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных».
Такое универсальное определение может применяться как к криптоактивам, выпущенным в российских информационных системах под надзором Банка России, так и к любым другим, например, к биткоину.
Цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые предусмотрены решением о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также в иные информационные системы.
Первоначальная редакция закона устанавливала такие понятия, как валидатор, валидация цифровой записи, майнинг, криптовалюта, токен, смарт-контракт, цифровой кошелек. В окончательном варианте эти термины даже не упоминаются.
Для сравнения: в белорусском декрете № 8 «О развитии цифровой экономики» цифровой знак (токен) определяется как запись в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе, которая удостоверяет наличие у владельца цифрового знака (токена) прав на объекты гражданских прав и (или) является криптовалютой.
Российский закон признает цифровые активы имуществом, что позволяет полноценно включать их в гражданский оборот. При этом вносятся поправки в законы о ценных бумагах, рекламе, исполнительном производстве, банкротстве, госслужбе, инвестициях, акционерных обществах, борьбе с легализацией преступных доходов.
Таким образом, россияне, в отличие от авторов белорусского декрета № 8, позаботились о максимальной имплементации правил выпуска и обращения цифровых активов в свою правовую систему, причем не в рамках особого режима, а для общего применения. При этом создаются правовые условия для привлечения российскими компаниями и индивидуальными предпринимателями инвестиций путем выпуска цифровых финансовых активов, в том числе токенов и стейблкоинов (криптовалют, привязанных к другим активам, в том числе фиатным валютам или физическим товарам).
Законом предусмотрена обязанность декларирования (теперь оно названо информированием) владения цифровой валютой и сделок с ней в налоговые органы. Это является условием судебной защиты таких операций.
Значительная часть закона посвящена требованиям к эмитентам, инвесторам, операторам информационных систем, в которых осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, раскрытию информации и иным обязанностям участников выпуска и обращения криптовалют. Устанавливаются требования к квалификации инвесторов, компетентности и деловой репутации должностных лиц эмитентов и операторов криптоплатформ. При этом учитывается стаж работы в финансовой сфере этих должностных лиц не только в России, но и в других странах ЕАЭС.
Российский закон, в отличие от декрета № 8, не предусматривает никаких льгот по налогам при совершении операций с криптовалютами. На них распространяются общие требования налогового законодательства РФ, касающиеся как юридических, так и физических лиц.
Судя по закону, российские регуляторы гораздо больше заботились о контроле за обращением цифровых денежных суррогатов и защите интересов инвесторов, чем об активизации криптовалютного рынка в России. Это дает определенные конкурентные преимущества белорусским компаниям, работающим в этой сфере. Однако требования нового российского закона несколько ограничивают возможность резидентов РФ участвовать в сделках с цифровыми активами за пределами России, в том числе в Беларуси.
