— Виталий, насколько актуальна для Беларуси проблема декриминализации экономических преступлений?
— Я остаюсь последовательным противником декриминализации экономических преступлений. В любой развитой капиталистической стране бизнес имеет очень сильное влияние на общественную жизнь, и, безусловно, откровенно незаконные формы его ведения могут вести к серьезным негативным последствиям в обществе. Декриминализация — это не выход. Есть такое хорошее белорусское слово «разбэсцiць», и путем снятия уголовной охраны с ненормальных бизнес-моделей государство рискует как раз «разбэсціць» предпринимательскую среду.
Вместо декриминализации надо двигаться в сторону общемировых стандартов: свобода личности — это очень важно, человек должен подвергаться задержаниям в исключительных случаях, когда такая необходимость действительно есть. Да и сумма ущерба экономического должна исчисляться действительно серьезными суммами за минимальный налоговый период — например, хотя бы от 10–20 тысяч долларов, а все, что ниже, должно рассматриваться в рамках административных правоотношений.
Ну и конфискация: нельзя просто так учинять аналог раннесредневекового наказания «поток и разграбление», даже если человек и совершил преступление, хотя механизм обеспечения ущерба, причиненного преступлением, конечно, должен оставаться. Конфискация же имущества, не являющегося средством преступления и не нажитого преступным путем, — это безусловная юридическая архаика.
— Как часто применялись в Беларуси статьи 233 (незаконная предпринимательская деятельность) и 234 (лжепредпринимательство)? Улучшит ли деловой климат их отмена?
— Мне, как адвокату, практикующему в том числе в сфере white collar crimes, безусловно, с этими составами приходится иметь дело. Однако в большинстве случаев лица, проходящие по таким статьям, — это не бизнесмены, а скорее дельцы теневой экономики либо же лица, создающие инфраструктуру, позволяющую уже реальному бизнесу работать в тени. Классический бизнес гораздо чаще имеет дело со статьей 243 УК РБ — уклонение от уплаты налогов.
Если не вдаваться в пространные рассуждения, то статьи 233 и 234 во многом конкурируют и перекликаются с иными составами и поэтому отмена или изменение этих составов скорее решит эти вопросы конкуренции и пересечений составов.
— Не окажется ли, что за проступки, по которым до сих пор привлекали к ответственности по статьям 233 и 234, в дальнейшем будут «сажать» по другим статьям — скажем, за мошенничество, неуплату налогов или легализацию преступных доходов?
— Дельцам теневого сектора расслабляться не стоит, поскольку эластичные составы иных экономических статей вполне смогут заместить декриминализированные. Однако покажет это только практика применения.
— Часто можно услышать: за что сажать бизнесмена, который недоплатил налоги? Он же не украл, не убил. Какие экономические преступления, на ваш взгляд, имеют настолько серьезную общественную опасность, что наказанием за них должно служить лишение свободы?
— В экономике обычно имеет значение размер. Если человек не заплатил серьезную сумму налогов — значит, их не получил бюджет, а это пенсии, здравоохранение, образование, а также немного милиция и военные. И если по последним двум категориям, возможно, не все налогоплательщики и граждане имеют единодушное мнение, то, согласитесь, пенсии, медицина и образование — без них никуда. Если руководствоваться логикой «он же никого не убил», тогда не надо сажать и чиновника-коррупционера, контрабандиста, следователя, превысивших служебные полномочия, мошенника, взявшего обманом чужие деньги, и т. п. Они же никого не убили.
Однако степень общественной опасности экономических преступлений прежде всего должна зависеть от размера ущерба, и размеры эти должны быть существенно выше ныне действующих.
— Насколько жесткими выглядят меры ответственности за экономические преступления, в том числе за неуплату налогов, в Беларуси по сравнению с другими государствами — Россией, Казахстаном, странами ЕС?
— Я не практикую в указанных юрисдикциях и не могу сказать однозначно. По моему субъективному мнению, наш подход в целом схож с подходами в странах СНГ. Основное же отличие от стран ЕС в том, что там гораздо реже используют заключение под стражу в качестве меры пресечения для бизнесменов и вообще для преступников по делам, не связанным с терроризмом, шпионажем, покушением на жизнь и здоровье людей. Ну и, конечно, конфискация имущества как наказание мне в уголовном законодательстве стран ЕС неизвестна.
— Какие «экономические» статьи УК РБ, по вашему мнению, следовало бы отменить, смягчить или, может быть, ужесточить?
— Гораздо более важным достижением для бизнеса и общества стало бы введение уголовной ответственности за злостное уклонение от погашения долгов физическими лицами. Ситуаций в стране масса: люди берут в долг «под развитие бизнеса» большие суммы денег и годами их не возвращают, и в 95% никакой юридической управы на них найти нельзя. Это притом что такие должники не бедствуют и вполне способны платить по счетам.
По поводу ужесточения или отмены можно много рассуждать, я бы скорее сделал некоторые статьи делами частного обвинения. Например, уклонение от исполнения судебного решения. Это все-таки частные вопросы и незачем заваливать СК и оперативные службы МВД, которые и без того, наверное, перегружены, еще и этой категорией дел. Частный интерес — частное дело. Пусть сам бизнес и готовит обвинение против другого частного бизнеса.
Повторюсь, важно не ужесточать либо не ужесточать. На мой взгляд, куда важнее идти в ногу с европейской практикой применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Ведь ограничивать в свободе человека, который не осужден судом, надо весьма осторожно. Уважение к личной свободе и к частной собственности — это самые лучшие стимуляторы роста бизнеса.
Фото: advisory.kpmg.us
