Аппрувни фикс бага!

Это раньше за инопланетян могли сойти разве что физики, химики да математики, спорящие на своих симпозиумах. Слова, вроде бы смутно знакомые, но совершенно непонятные, мощным потоком сносили все сторонние попытки уяснить предмет беседы. В 2017 году в стране с двумя государственными языками вы можете столкнуться с тем же, но где угодно — от банка до родного офиса. Услышать — и ничего не понять. Этому явлению есть объяснение.

Плохо это или хорошо? Форумы по теме ищутся в интернете на раз-два и по накалу страстей зачастую обходят предвыборные дебаты или финалы чемпионатов мира. Кто-то горой стоит за чистоту языка, некоторые, особенно айтишники, отстаивают необходимость заимствований, а остальные троллят один из лагерей или оба сразу. Ограничимся признанием того, что рунг­лиш — факт, и приведем несколько наиболее популярных причин его частого употребления.

Фото: pixabay.com

Профессиональные потребности

Лингвисты указывают на то, что наибольшее засорение речи рунглишем выявляется в сферах IT, банков, маркетинга, рекрутинга и рекламы. Данные направления бизнеса десятками лет разбивались о железный занавес, но в 1990-х стали популярными и на наших территориях. Мы получили не только возможность работать в этих областях, но и всю их сложившуюся англоязычную культуру в довесок. Многие понятия остались без перевода: для этого пришлось бы изобретать новые слова, что не имело смысла. Десятки, а затем и сотни слов органично влились в язык, став хорошо известным всем посвященным профессиональным сленгом. Другого от такого рунглиша и не требуется: вы должны оставаться понятным для собеседника на уровне рабочего общения. Например, применяя емкие термины, у которых в русском языке есть только многословные аналоги.

К тому же для бизнес-среды, особенно для топ-менеджмента, характерно активное изучение хотя бы одного иностранного языка на уровне как минимум «смогу спросить и понять ответ». В таких условиях смешивание нескольких языков — обычное явление, которое наблюдалось и в прошлых веках в разных странах. Так, английские купцы запросто общались с поморами на странной смеси языков еще в XVII веке. И это было продиктовано профессиональными потребностями обеих сторон.

Кто-то рунглиш просто употреб­ляет, кто-то им вас засыплет, не считаясь с уместностью.

Смена поколений и Сеть

Интернет-сленг эволюционирует с безумной скоростью, стирая грани между языками, а наше постепенное растворение в виртуальном мире и не думает останавливаться. Между двумя утверждениями есть корреляция, которая часто выражается в употреблении рунг­лиша. В профессиональную среду легко проскальзывают слова, еще вчера характерные для личных переписок и комментариев: «тотальный дизлайк» (когда вам что-то категорически не нравится), «у меня тут случился факап» (если вас постигла неудача), «надо пошерить доки» (когда необходимо поделиться документами с коллегами) и т.д. Это язык форумов и соцсетей, где многие из поколения Y провели все свое сознательное детство.

К слову, не удивляйтесь, если услышите подобные вещи от, например, более чем средних лет руководителя компании: многие словечки рунглиша — прилипчивые мемы. Канадский философ Маршалл Маклюэн рассматривал мир электронной коммуникации как глобальную деревню, где смешиваются мотивы, понятия и их символьные обозначения. В интернете с его мощным англоязычным сегментом русский язык испытывает сильное влияние главного наречия планеты. Результаты заметны повсеместно — от рабочей переписки до условной объяснительной, в которой сотрудник игриво объясняет опоздание «клиффхенгером нового слешера» (это значит, что ваш работник обожает смотреть перед сном фильмы ужасов с лихо закрученным сюжетом).

Мнения

Владимир Кижук, веб-разработчик, 29 лет:

— Я плохо отношусь к рунглишу, но сам им пользуюсь, как и коллеги. Это говорит о нас как о людях, не способных создать собственный понятийный аппарат. К тому же русский не такой лаконичный. Можно сказать: «Необходимо оценить сроки», а можно заменить на «проэстимейтить». Мы не создаем собственные смыслы, пользуемся чужими, засоряем язык — и это плохо, но без этого никуда.

Константин Басалык, менеджер по обеспечению качества (клиентинг), 38 лет:

— С одной стороны, в большинстве случаев русский язык самодостаточен. Он, как один из самых развитых среди существующих, способен описать явление и проблему многими способами. Это чаще всего касается нашего быта, и использование в нем рунглиша я считаю безграмотностью. С другой стороны, в техническом плане постсоветские страны довольно отсталые, и в наших языках нет соответствующих понятий для технологий, создающихся в Америке, Германии или, например, Израиле. В космической индустрии собственных терминов много, потому что СССР когда-то лидировал в ней, а вот в автомобилестроении, IT, медицине — мало. Новые материалы и методики у нас почти всегда обозначаются заимствованными словами, потому что созданы не здесь. В данном случае это абсолютно нормальный процесс.

Синдром белой вороны

«У меня был большой митинг по тому кейсу, где мы жестко факапили. Ну, дали еще пару тасков вдогонку. Главное, фидбэк получили! Добить такой кейс — это рили челлендж. Как бы не зафейлить... Ты извини, что я твой колл пропустил».

С помощью рунглиша многие сотрудники, часто неквалифицированные, пытаются обозначить свой профессиональный статус и большую значимость в компании или сообществе. Логика ясна: знание сленга должно дать понять окружающим, что перед ними — тертый калач. Это может как служить маркером «для своих», так и являться попыткой отнести себя к тем, кем человек очень хочет стать. Чаще наблюдается, к сожалению, второе. Впрочем, отличить профи от ваннаби (человека, притворяющегося кем-то другим) довольно легко: если первый рунглиш просто употребляет, то второй им вас с радостью засыплет, не считаясь с уместностью.

«У меня было большое совещание по проекту, с которым возникали сложности. Дали еще несколько задач по нему. Главное, есть обратная связь! Доделать такой проект — это действительно вызов. Как бы не напортачить... Ты извини, что я твой звонок пропустил».

Желание остаться непонятым

Да, есть и такое. Слова, звучащие красиво и непонятно, успокаивают в тех случаях, когда привычные определения вызвали бы панику, разброд и шатание. Когда-то таким словом был термин «оптимизация». То, что это означает массовые увольнения, многие поняли только потом, переведя взгляд с корпоративной улыбки на свою трудовую книжку. К слову, такие вещи работают в обе стороны: ту же оптимизацию объявить гораздо проще, чем чистку кад­ров.

И конечно же, некомпетентность! Это перекликается с синдромом белой вороны, но сейчас мы о тех топ-менеджерах, которые ничего не понимают в вопросе, но чувствуют острую необходимость дать ценные указания. Или обязаны это сделать. Тогда из глубин памяти и личного опыта быстро выуживается обрывочный рунглиш, компилируется в глубокомысленную фразу и... profit! Набор мудреностей такого характера часто можно услышать от чиновников, которым вчера поручили незнакомую отрасль, а сегодня их осадили журналисты.

В интернете с его мощным англо­язычным сегментом русский язык испытывает сильное влияние главного наречия планеты. Результаты заметны повсеместно — от рабочей переписки до объясни­тельной.

Что с этим делать?!

Если вы из бизнес-среды, то вам с этим жить. Любой офис — рассадник узкоспециализированного и массового рунглиша по причинам, перечисленным выше. Понятийный аппарат относительно новых сфер бизнеса сложился, сейчас он лишь дополняется новыми терминами и русифицируется, обретая окончания, приставки и прочие атрибуты. Пользуйтесь им на работе, давайте пользоваться другим — чаще всего это действительно здорово упрощает коммуникацию.

Совет только один: не допускайте рунглиш в бытовое общение. Оставайтесь понятным своим близким и тем, с кем решили поговорить о погоде. Это очень личный совет: утратить существующий язык из-за заим­ствований сложно, а вот стать инопланетянином для окружающих — очень легко.