Сентенция о том, что «революция всегда пожирает своих детей», известна многим. Действительно, и Максимилиан Робеспьер, и многие соратники Владимира Ленина одинаково плохо кончили. Но мы сейчас не про персоналии, а про экономику.
Уже неважно, победит «Белорусская Революция Достоинства» или нет, она уже состоялась. Революция 1905 года в Российской империи тоже проиграла, но серьезные перемены она запустила — и экономические в том числе. Сейчас произойдет то же самое: механизм перемен уже запущен.
Даже если в самом начале произойдет откат назад, урезание прав частного бизнеса и его роли в экономике, то долго это не продлится. В третьем десятилетии XXI века в центре Европы построить на штыках заповедник социализма, конечно, можно — но эксперимент долго не протянет. Потом можно свалиться в госкапитализм, ультралиберализм, олигархический украинский вариант или какой-то особенный белорусский, но от рыночных отношений не уйти.
Однако будет очень сложно. Даже в случае резкой смены правящей верхушки мы окажемся ровно в том же стартовом положении, в котором в 1989 году оказались страны Восточной Европы (включая наших соседей поляков), а в 1991-м — постсоветские страны. Еще раз: путь, который прошли наши соседи за последние 25−30 лет, мы сейчас только начнем.
Кто помнит историю, тот знает: во всех странах социалистического блока после начала экономических реформ последовал политический откат, к власти вновь начали приходить левые. Почему? Да просто потому, что уровень жизни очень сильно упал, так всегда бывает, коренная перестройка экономики никогда не дает мгновенного результата.
Польше повезло больше других: там дополнительным фактором консолидации нации и сопротивления левым стала католическая церковь. Чехию и Венгрию выручила близость к Западной Европе: туда хлынули туристы и инвестиции. Словакия немного притормозила — но вырулила, создав уникальные условия для инвесторов машиностроения; Эстония — за счет трудолюбия, близости к Скандинавии и IT-бизнеса. Остальным странам повезло меньше. Литва стала страной пенсионеров на содержании ЕС, Латвия ныряет из кризиса в кризис, Болгария и Румыния стали символами европейской нищеты.
Украине не повезло больше всех: там в начале 90-х увлеклись и приватизировали то, что приватизировать было никак нельзя: естественных монополистов (инфраструктуру) и градообразующие предприятия. Результат — многолетнее засилье олигархов, не преодоленное до сих пор.
Беларуси предстоит повторить чьи-то ошибки — или сделать свои собственные. Вот только возможность восстановиться и быстро наверстать упущенное для Беларуси весьма призрачная. За последние четверть века у нас выстроена очень специфическая модель «социалистического капитализма». Причем Беларусь, в отличие от Украины, не сырьевая, а индустриальная страна.
При этом вся созданная конструкция базируется в первую очередь на союзе с Россией. РФ — главный донор белорусской экономики, причем зависимость настолько сильная, что в случае попытки разорвать эти связи Беларуси может грозить масштабный кризис. Мне это тоже не нравится, но это печальная правда. И лучше понимать это заранее, уже сейчас.
Обратная сторона сильных позиций госсектора в промышленности Беларуси — высокая доля убыточных предприятий. Они поддерживаются с социальной целью, и делается это за счет как прибыльных предприятий, так и поддержки со стороны России. Точно так же поддерживается и некий уровень социальной защиты населения. Однако это модель, сохранить которую не получится. Ломать ее будет или новая власть под девизом «Дальше так жить нельзя!», или старая — под девизом «Ну вы же сами хотели реформ!». Однако эффект будет одинаково тяжелым.
Отказавшись от неэффективных промышленных предприятий, белорусская экономика не сможет переключиться (пусть временно) на сырьевую модель. Украина смогла, став экспортером аграрной продукции мирового масштаба. Но у нас нет 27% мирового чернозема, как в Украине. И крупных месторождений железной руды у нас тоже нет, как и выхода к морю. А с одного калия прожить будет сложно.
Россия в свое время «подсадила» Беларусь на дешевые нефть и газ. Чтобы выжить, нам теперь, вероятно, придется заняться экспортом рабочей силы (трудовая миграция). Кстати, не худший вариант, он позволил избежать коллапса многим странам, проходящим через экономические трансформации. Но вот с социально политической точки зрения — довольно напряженный.
Проведение приватизации и отмена дотаций убыточным предприятиям (что неизбежно рано или поздно) приведет к быстрому закрытию многих (или даже большинства) производств. А ныне прибыльные предприятия могут стать убыточными из-за потери российского рынка. Переориентироваться на другие рынки большинство из них не сможет из-за слабой конкурентоспособности продукции.
Значит, промышленность придется выстраивать заново, либо создавая ее с нуля, либо в корне перестраивая имеющиеся заводы. Польша, Чехия и Словакия это смогли сделать — за 20 лет и десятки миллиардов долларов иностранных инвестиций. Сможет ли Беларусь — с испорченной репутацией и жадным соседом на востоке, — Бог весть.
При любом исходе нынешнего противостояния существующая социально-экономическая система будет меняться. Обвал неизбежно будет очень резким и потребуются долгие годы, чтобы экономика перестроилась и нашла свою нишу в мировом и европейском разделении труда.
Впрочем, не хочется заканчивать на негативе. Так что очень важно понимать: негативный сценарий не предопределен. Достаточно вспомнить, что в Украине при Януковиче, когда победа Майдана была еще не очевидна, проплаченные горе-эксперты строчили кипы отчетов и комментариев на тему, что будет с экономикой Украины, потеряй она не дай Бог российский вектор и встань на рельсы ЕС.
Тогдашние министры украинского правительства даже целое обращение записали с негативными прогнозами и детальными объяснениями того, как «негативно» евроинтеграция повлияет на каждую отдельно взятую отрасль украинской экономики. Но вот прошло шесть лет, и те прогнозы не сбылись. В чем-то украинские производители проиграли, в чем-то нарастили поставки, одни обеднели — другие неслабо разбогатели.
Но от голода никто не умер. И если раньше 70% украинского экспорта приходилось на Россию, то спустя пять лет те же 70% — на Евросоюз. Перестроились, хотя это и было непросто. И темпы роста ВВП Украины, даже несмотря на войну и коронакризис, заметно выше белорусских.
Позиция «терпите, а то хуже будет» еще никого и никогда не сделала успешным. Я уверен, где-нибудь в 2030 году мы будем вспоминать тяжелые годы, последовавшие за белорусской «революцией достоинства» 2020-го, и спрашивать себя: «А оно того стоило?» И потом, вспомнив предыдущую четверть века, будем отвечать: «Да, стоило!»
