Белорусская автаркия, или Старые грабли нового премьера

Мобилизационная модель

В конце мая президент объявил о своих планах сформировать новый состав правительства страны до президентских выборов. Мол, «мы всегда после регистрации действующего президента в кандидаты в президенты объявляли новый состав правительства до выборов».

Это не совсем так, ну да ладно. Народу, в общем, все равно, когда премьера меняют — до или после голосования. Все равно большинство избирателей не знают, как зовут главу белорусского правительства. (Желающие могут выехать за пределы минской кольцевой — и поспрашивать там.)

Итак, 4 июня новым премьер-министром Беларуси стал председатель Госкомвоенпрома Роман Головченко. Впервые во главе Совета министров оказался силовик, кадровый военный. Что интересно, прежде руководивший достаточно экономически эффективным ведомством.

11 июня новый белорусский премьер выступал перед парламентом. Разумеется, Роман Александрович заявил, что главная задача правительства — устойчивый экономический рост, причем темпом выше среднемирового, потому что так распорядился президент. Но это понятно, это каждый премьер ставит в качестве своей задачи.

Обратило на себя внимание другое. «Требуется безотлагательно принять решения по защите внутреннего рынка», — заявил новый премьер-министр. Головченко напомнил, что многие страны без стеснения закрывают границы, активно возвращаются к протекционизму, всеми способами защищают национальные рынки, несмотря на международные обязательства. При этом он заверил, что «мы будем действовать выверенно».

Премьер-министр также высказался о необходимости избавить экономику от углеводородной и другой конъюнктурной зависимости. Комментируя возможные проблемы с бюджетом, который недополучит значительный объем средств из-за низких цен на нефть и калийную соль, Роман Головченко отметил: 

Ситуация непростая. Эти факторы оказывают влияние на макроэкономическую стабильность. Но пока мы не видим существенных рисков, несущих серьезную угрозу макроэкономической стабильности в стране. Год мы надеемся удержать в пределах прогноза.

По его словам, сокращение расходов бюджета неизбежно, и оно будет осуществляться за счет уменьшения закупок импортных товаров и услуг.

А вот это мы уже проходили. На моей памяти за минувшие 25 лет это уже как минимум пятый случай, когда во все ведомства спущена директива по максимуму ограничить импорт, закупать только то, что жизненно необходимо для страны.

Одновременно в Беларуси — вот увидите — начнут реанимировать программы импортозамещения. Такие программы появляются у нас каждый раз, когда страна проходит через кризис, и валюты не хватает на закупку ширпотреба и оборудования. Но если машиностроение в Беларуси развито еще относительно неплохо, то с продукцией легкой промышленности — большие проблемы. Достаточно вспомнить, как незадолго до коронакризиса руководитель госконцерна «Беллегпром» даже требовал принятия специального закона, который бы ограничил в стране магазины «секонд-хенд».

Иначе говоря, белорусские одежда и обувь не в состоянии конкурировать даже с б/у импортом, а убрать с рынка китайский ширпотреб нельзя — страшно испортить отношения с Пекином.

Но теперь исчезнуть с прилавков потенциально может даже китайское барахло: как говорят источники в Совмине, «меры планируются очень жесткие, вплоть до радикальных». Но это все же вряд ли. Знаете, почему проваливались все прежние попытки кардинально ограничить импорт? Потому что нельзя одновременно «закрываться» для импорта и развивать экспорт. Международная торговля — процесс двусторонний, и если ты сам ничего не покупаешь, то и торговать с тобой желающих будет мало.

На следующий день, 12 июня, Роман Головченко посетил МАЗ, где заявил следующее.  

Мы фактически ежедневно в правительстве смотрим все предприятия — что можно сейчас сделать, чтобы минимизировать негативный эффект, который видим по итогам 4–5 месяцев этого года. Поэтому решения будут приняты, в том числе по МАЗу, но, естественно, они все будут жестко увязаны с обязательствами предприятий по выполнению показателей и своих бизнес-планов. Если надо предприятие поддержать и оно по-прежнему гарантирует, что выполняет и будет выполнять свои обязательства, это нормально.

По его словам, на поддержку смогут рассчитывать предприятия, которые обоснованно и аргументированно докажут, что из-за сложной ситуации им нужна временная помощь, что они выполнят свои обязательства и вернут эту помощь государству в конечном итоге.

Условно говоря, как президент образно использовал выражение, „вертолетных денег“ не будет. То есть мы не закачиваем просто деньги в уставный фонд или еще куда-то. В каждом конкретном случае будем смотреть, что задействовать: бюджет напрямую, долговые инструменты, заемные, банковские инструменты. Это будет не огульное решение, а точечные меры поддержки.

Роман Головченко

Знаете, а ведь не просто так сейчас все ведущие экономики мира преодолевают кризис, буквально «заливая» проблемы свеженапечатанными деньгами. Это самый простой и эффективный способ поддержать экономику прямо сейчас — а избыточную денежную массу через год можно будет из экономики «откачать», инструментов для этого хватает.

Но это в рыночных экономиках, а Беларусь к ним все еще не относится. Поэтому у нас власти вполне оправданно боятся разбудить спящий дух Петра Прокоповича. С другой стороны, они могут сделать еще хуже. Когда государство пытается не экономическими, не монетарными методами, а приказами стимулировать промышленность, это называется «мобилизационная модель». И она, как правило, ассоциируется или с войной, или с нахождением «в кольце врагов».

Вторая автаркия в Европе

Именно так, как описано выше (отказ от импорта, строгая экономия валюты, мобилизационная модель), выглядит движение к автаркии, то есть к экономической самоизоляции. Пусть не полной, но очень значительной. В послевоенной Европе до сих пор была только одна автаркия — Албания в период правления Энвера Ходжи.

В 1956 году этот социалистический лидер разругался с СССР (где как раз прошел «антисталинский» ХХ съезд КПСС) и начал строительство полностью закрытой от мира страны. Настолько закрытой, что в 1978-м разорвал отношения даже с вездесущим Китаем. И только после 1985-го, когда Энвер Ходжи умер, его преемники медленно и с большим трудом начали возвращать Албанию в мир.

Но Албания — не транзитное государство, это в прямом смысле «глухой угол Европы», страна на отшибе. Беларусь же — на перекрестье всех путей, так что самоизолироваться нам просто не позволят. Не то чтобы Европа сильно страдала от наличия «черной дыры» возле своей восточной границы, но есть другие соседи, с аппетитом в глазах на нас поглядывающие. Да и хотим ли мы сами такой судьбы — второй автаркии в Европе?

Прав Ярослав Романчук, утверждающий, что все годы независимости Беларусь была и остается одной из самых протекционистских стран мира. Мы до сих пор не получили статус страны с рыночной экономикой именно из-за жесткого торгового протекционизма, чрезмерной опеки государством своего бизнеса. Размер импортных пошлин Беларуси в разы выше, чем в странах ЕС, США и других торговых интеграционных союзах. 

По распространению и изощренности нетарифных мер Беларусь может дать фору почти любой стране мира. Притом что наша страна — малая открытая экономика. Но малая открытая экономика процветает тогда и только тогда, когда она интегрирована в региональную и мировую.

Нет ни одной научной теории, которая бы оправдывала такой протекционизм и самоизоляцию с точки зрения темпов экономического роста и развития. Но белорусы упорно переплачивают за товары на внутреннем рынке из-за торгового протекционизма по $800–1000 на каждое домашнее хозяйство.

В этом году, по разным оценкам, Беларусь ждет падение ВВП на 4–10%. Хуже было только в первой половине 1990-х, после развала Советского Союза. Сейчас опять обсуждают введение 100-долларовой платы на каждый выезд белоруса за границу, ужесточение закупок промышленных и потребительских товаров, вплоть до прямых запретов импорта.

Простите, это точно тот случай, когда кризис позволяет перестроиться и изменить себя в лучшую сторону?