Бабарико — в цитатах: о банках, России, об экономике Беларуси, о ПВТ и дисковых телефонах

Виктор Бабарико

О расстановке сил в обществе в период коронакризиса

Есть две маргинальные составляющие. Это власть, которая почему-то думает, что ее поддерживает народ, что это народ очень хочет проводить «голодные игры», играть в хоккей. И вторая крайность — оппозиционеры, которые тоже считают, что весь народ только и мечтает, что о возрождении славы Великого княжества Литовского, Белорусской Народной Республики. А есть народ-партизан. Вот пусть меня бабушка покойная простит, царствие ей небесное. Когда я был маленьким, она на мой вопрос о войне сказала: «Днем белые приходят грабят, ночью — красные. А мне четверых детей кормить нужно». Так и у нас. Каждый из маргинальных краев придумал себе народ, интересы которого они представляют. А с реальным народом никто не разговаривает. Ни один из них не представляет его интересы.

О банковском бизнесе в кризис

Сейчас банки могут сделать только две вещи. Первое — пожертвовать своей маржой, то есть принадлежащей им разницей между процентами по кредитам и депозитам. Она очень мала. Во-вторых, вместе с предприятием мы можем выработать механизм иных условий погашения. До того как просить о чем-то банк, есть множество шагов, которые бизнес должен пройти. Вот вы приходите и мне говорите: «У нас проблемы, мы вот здесь снизили издержки, вот тут мне поставщики дали рассрочку, вот мы отказались от выплаты дивидендов собственнику, я снизил себе зарплату, государство мне ничего не дало — и вот столько мне не хватает, чтобы с тобой рассчитаться». Молодец, говорит банк, меры предпринял хорошие. Но, бывает, говорят: «Да, вывел все дивиденды, но ты ж чувствуешь, надвигается девальвация. Все в валюту перевел. Арендатор каникулы не дает, зарплату всем, конечно, плачу, а банку платить нечем!»

Большая часть просящих — это второй вариант. Еще и звонка тревожного не прозвучало, а они уже под дверями банка стояли. «Ой, — говорят, — беда. Смотри, как все плохо будет. Очень скоро». Как будет, мы знаем, но сперва покажи, что ты сделал.

TUT.BY, 2020

О новейшей истории Беларуси

В истории современной суверенной Беларуси было три периода.

Первый (условно 1994-2004) — использование инерционного механизма Советского Союза.

Второй (2004-2014) — позиция отличницы в классе. Отличницу спрашивали: «Ты за белых или за красных?» «Я всегда за красных», — отвечала она. За это ее поощряли и кормили.

Третья часть (с2014-го по настоящее время) — когда «класс» разбежался и сказали: «Все, теперь все самостоятельно». «Е-мое, как самостоятельно? — возопила отличница. — А где плюшки? Кто кормить-то меня будет?» Наступило время торговли «семейным серебром». Где основную ценность представляет суверенитет страны.

О белорусской экономической модели

Мы построили не самостоятельную экономику, а государство-паразит. Сначала мы паразитировали на экономике, оставшейся после Советского Союза, потом — на сырьевых ресурсах «старшего славянского» брата, а сейчас пришла эпоха паразитировать на теле собственного народа.

На самом деле мы попали в классическую ловушку любого паразита. Все время на ком-то паразитируя, такие организмы надеются либо на неистощимость запасов донора, либо на легкий поиск другого дотационного организма. Но, увы, конец всегда один и тот же. Оставшись без питательной среды, такие виды погибают, если не способны к мутации.

«Салiдарнасць», 2020

Об айфонах и дисковых телефонах

Как страна мы хотим сохранить то, что у нас было. А сохранять — это не развиваться. Сохранять — это значит постоянно понижать уровень запроса, в то время как мир его постоянно повышает и расширяет. Люди хотят новые айфоны, но если наша цель — сохранить, а не создать новое, то нам надо убеждать их, как хорош дисковый телефон.

Office Life, 2019

О перспективах интеграции Беларуси и России

На мой взгляд, основная проблема интеграции — это то, что две страны преследуют в ходе этого процесса разные основные цели. Я слабо себе представляю выгоду России от экономической интеграции с Беларусью — как экономика, которая минимум в 10 раз больше, чем наша, может выиграть? Поэтому, на мой взгляд, для России — это история не об экономической интеграции, а о политической.

Для Беларуси, наоборот, это исключительно экономический вопрос. Отсюда вывод: поскольку нет общей цели, непонятны и перспективы.

О тенденциях развития Беларуси

У Беларуси есть два состояния — отсутствие изменений и изменения к худшему. Нет состояния: изменения к лучшему. Я ни разу не видел, чтобы цены шли вниз, происходил длительный рост благосостояния и качества жизни людей. И это объективно. Мы пребываем лишь в состоянии умирания: медленного или быстрого. Вот и все.

О подходах в экономической политике

Вот я всегда считал, что, если предприятию плохо, его сначала санируют, затем проводится модернизация, а потом начинается процесс улучшения. Беларусь поменяла местами этот принцип — мы предприятия сначала модернизируем, а потом почему-то начинаем санировать. То есть во всем мире после модернизации — улучшение, и только у нас — крах. Модернизировали деревообрабатывающую отрасль, после этого она практически умерла. Цементная отрасль — туда же. Мы таким же способом всю жизнь модернизируем сельское хозяйство.

Обидно, но все равно скажу: Беларусь ведет себя как законченный наркоман, которому требуется все более сильный наркотик. И мы не хотим лечиться, мы хотим больше и сильнее дозу. А за это надо платить.

Я не верю в добровольные изменения в нашей стране. На моей памяти, к сожалению, было очень мало наркоманов, которые меняли образ жизни без принуждения. Бывали, но редко. Я верю лишь в то, что все-таки нам удастся продолжать умирать, но медленно. А если скорость умирания увеличится, это будет очень большая проблема.

О немецких и русских инвесторах в Беларуси

Почему к нам легко идут россияне и тяжело — немцы? Потому что в России приблизительно такие же правила игры. Мне очень понравился рассказ одного немецкого бизнесмена о бизнесе в России. Он отметил, что, если немец увидит надпись на дверях «Не входить», он не подойдет и близко, а в России это даже не прочитают.

Представьте себе, приходит немецкий инвестор, а ему говорят: «У нас «Дажынкі», нужны деньги». Он говорит: «А я причем?». А ему: «Как причем? А социальная ответственность?» Или приходит тот же немец и говорит, что за счет применения на производстве роботов он сократил штат сотрудников с 300 до 50. А в райисполкоме ему скажут: «Каких 50? У нас план 10% прироста людей». Что будет делать бизнесмен?

О математике ПВТ

Я, конечно, не склонен «считать деньги в чужом кармане», но налоги в стране, где я живу, нельзя назвать чужим карманом. И тогда получается следующее: насколько я знаю, резиденты ПВТ платят 1% с оборота, и тогда это $10 млн с миллиарда и 9% налога на прибыль. Даже если предположить, что суммарная рентабельность резидентов не меньше 10% оборота, то и тогда получается, что при ставке 9% это $9млн. Для сравнения — только Белгазпромбанк заплатил налога на прибыль больше, нежели $10 млн.

Таким образом, несложно подсчитать, что около 200 компаний, являющихся резидентами ПВТ, сделали вклад в экономику страны не намного больший, чем один банк, который не является самым крупным налогоплательщиком страны.

«Спутник», 2018

О глобальном социализме

Я думаю, мировая экономика накопила достаточно средств и способна сейчас платить всем жителям планеты социальное пособие на уровне, необходимом для выживаемости. Реально обеспечить нормальными условиями жизни 7 млрд. Идея минимального гарантированного дохода может быть воплощена в жизнь уже в ближайшее время.

Желающим большего необходимо дать возможность работать по принципу социализма: «от каждого по способностям, каждому по труду». На самом деле это очень правильный принцип. Непонятно, почему он не может быть применен для всей планеты. Шоферы, которые одинаково хорошо водят автомобиль, приблизительно одинаково должны зарабатывать вне зависимости от того, в какой стране это делают. Разница должна определяться условиями труда и качеством.

Если же ты хочешь просто сидеть на диване — почему нет? Но будешь получать только минимум.

«Салiдарнасць», 2020

Фото: Алексей Рыбалко / Office Life