Переживаемый нами наравне со всем миром коронакризис поднял вопрос национальной устойчивости — national resilience. Этот вопрос о том, как долго и на каком уровне может функционировать страна, если по каким-то причинам (например, из-за глобального катаклизма) международная торговля резко сокращается. Проще говоря, насколько та или иная страна самодостаточна.
Скажем сразу, с самодостаточностью у Беларуси дела обстоят не очень. С другой стороны, мы все же не антарктическая станция, куда даже пищу доставляют с другого континента. Прокормить-то мы себя сможем, но с экспортом будет туго. Посткоронавирусный мир будет небогатым, страны закроются внутри государственных и региональных границ. Около двух третей белорусского конечного потребления населения — импорт, а на его приобретение теперь денег не будет.
Это значит, что Беларусь после пандемии опустится на уровень ниже. В том смысле, что экономика да и все общество, качество жизни вернутся на уровень примерно 1980-х, только с компьютерами, интернетом и смартфонами.
Без прежней опоры
Высшее государственное руководство любит упоминать о том, что Беларусь примерно поровну торгует с Европой и странами бывшего СССР (на 90% — речь про Россию).
Правда, если покопаться в статистике экспорта, то окажется, что на Запад мы продаем нефтепродукты, металл, удобрения, лес, транспортно-логистические услуги. А вот то, что мы делаем руками (от машин до бытовой техники, а также продукты питания) пользуется спросом только у восточных соседей.
Правда и то, что последние лет 15 белорусская экономика опиралась на два основных столпа: экспорт калийных удобрений и переработку российской нефти на наших НПЗ с последующим экспортом нефтепродуктов.
Но кризис начала 2020 года все поменял. Во-первых, резко снизилась цена на нефть, а с ней — и на нефтепродукты. Белорусские НПЗ в один момент потеряли свою прежнюю доходность. Такое падение цен на нефть и нефтепродукты уже значительно изменило баланс внешней торговли Беларуси — напомним, что белорусские бензин и дизтопливо покупали в основном Украина и Великобритания (точнее, расположенные там компании).
С калийными удобрениями ситуация лучше, но ненамного. Белорусская калийная компания (БКК) и консорциум китайских покупателей заключили соглашение о новой цене китайского контракта: $220 с поставками в 2020 году.
Напомню, что цена поставок в Китай является ориентиром, а в прошлом году поставки шли примерно по $290. То есть мы уже имеем потери $70 за тонну. На объеме общих поставок в 10 млн тонн мы получим общие потери на сумму около $700 млн. Но это если 10 млн тонн поставим, а ведь в кризис спрос может оказаться заметно более низким.
Из крупных покупателей остаются Бразилия и Индия. Но если Китай уже переболел и восстанавливает свою экономику, то в двух последних странах эпидемия только начинается. Значит, и они могут подписать значительно более скромные контракты, чем в прошлом году.
Наконец, и на логистику калийных солей вирус оказывает самое прямое влияние. Так что потери могут быть и выше, особенно если учесть, что свои цены еще не назвал наш главный региональный конкурент — «Уралкалий».
Хотя Беларусь давно уже не аграрная страна, именно агросектор — то, что может расцвести в Беларуси времен коронавирусного кризиса. За январь — март выручка отечественного АПК увеличилась на $125 млн. Сельхозэкспорт вырос почти на 10%, в том числе в РФ — на 4,4%, страны СНГ — на 24,7%, Америку — на 52,4%, ЕС — на 54,3%. Экспорт в Китай подскочил в 2,4 раза.
Ну да, люди могут обойтись без нового смартфона, отменить запланированный евроремонт и поездку в Египет, но не перестанут есть три раза в день. Так что аграрный комплекс будет востребован. И то, что подешевели нефтепродукты, ему только на руку — снижается себестоимость сельхозпроизводства.
Себя мы в любом случае прокормим. Продукцию растениеводства на экспорт поставлять вряд ли особо получится: под боком такой мощный конкурент, как Украина — страна с лучшими в мире черноземами. Зато у нас все неплохо с животноводством. Экспорт мяса и «молочки» вполне может быть одной из опор белорусской экономики в ближайшие годы.
Но что еще может стать источником ренты в новых условиях? Не доходов бюджета, а именно источником поступления денег в страну. Возможно, это экспорт рабочей силы — то, от чего мы отказались 25 лет назад, решив взамен «запускать заводы». Все наши соседи через это прошли: Польша, за ней Литва и Латвия, потом Молдова и Украина.
В Польшу последние лет 10 возвращаются люди, уехавшие работать за рубеж в начале 1990-х. Возвращаются с западным опытом и заработанным капиталом, инвестируют в свою страну, покупают недвижимость и открывают бизнесы. В результате Польша уже сама стала огромным центром притяжения для работников из других стран.
Украина и Молдова также успешно экспортируют свою рабочую силу в другие страны. В Украине, где я сейчас живу и работаю, миллионы семей живут от денежных переводов своих родственников-«заробитчан». Их денежные переводы на родину — основной источник поступления валюты в страну, даже больший, чем аграрный или металлургический экспорт. Попутно это же снижает социальную напряженность внутри страны (нет множества недовольных безработных) и способствует быстрому росту зарплат. До коронакризиса за полтора года, проведенных в Украине, на моих глазах средняя зарплата выросла раза в полтора. Оборотная сторона активного экспорта рабочей силы — в стране начинает не хватать рабочих рук и мозгов. (Для Украины это тоже теперь характерно.)
Но готовы ли белорусы ехать в Европу на уборку клубники или плотниками в Германию или Италию? Думаю, скоро будут готовы: при обрушении сырьевых цен это экономически разумный шаг — кроме поступлений от денежных переводов резко сокращается «социалка» на выбывших из внутреннего социума граждан.
Но на самом деле даже экспорт рабочей силы не поможет в стратегическом плане, он лишь позволит перебиться 5-10 лет, за которые надо провести реформы. Сегодня почти половина рабочей силы в Беларуси работает на государственный аппарат либо напрямую, либо через неэффективные госпредприятия. Эти люди и будут высвобождаться в ходе реформ. Значит, либо мы экспортируем их рабочие руки и умения, либо они создают в стране социальную нестабильность, которая в конечном итоге может вылиться в диктатуру левого толка или потерю суверенитета.
Промышленность: придется переделать
Закрытие границ, как и остановка множества разных производств в Китае, ставшим «мировой фабрикой», убедило все крупные мировые державы в необходимости пересмотреть порог безопасности в сторону его повышения. Теперь они будут стараться перенести производство жизненно необходимых в кризисной ситуации товаров (и речь идет не только о лекарствах) на собственную территорию.
Развитым странам следует ожидать нового бума в 3D-печати, да и в целом в развитии высокотехнологичной отрасли. Смартфоны, планшеты и VR-очки станут окном в мир, пусть и виртуальный. И не исключено, что стоимость гаджетов уменьшится. Ведь производителям придется снизить цены, учитывая как падение доходов клиентов, так и повышенный спрос на бюджетную продукцию.
Беларусь с ее производствами образца 1980-х оказывается в двоякой ситуации. С одной стороны, сейчас можно ожидать всплеска спроса как раз на недорогие, пусть и неказистые вещи. С другой — это тупиковый путь. К тому же у нас уже сейчас склады этим самым неказистым товаром забиты под завязку.
Статистика показывает: к 1 апреля запасы готовой продукции в промышленности составили 5,464 млрд рублей. За скользящий год (12 месяцев) складские запасы выросли на 8,4%. В плане соотношение запасов и среднемесячного объема производства ситуация тоже ухудшилась. Год назад складские запасы были эквивалентны 65,5% месячного выпуска, а теперь — 76,4%. Это самое плохое соотношение запасов и выпуска на 1 апреля за 5 лет, хуже было только в кризисном 2015 году.
Так что я, наверное, скажу то, что строжайше запрещено говорить чиновникам экономического блока правительства: или мы сами остановим производство и ценой собственного обнищания начнем перестройку всей промышленной системы, или производство остановится само — а мы обнищаем еще сильнее.
Производство уже останавливается: в промышленности Минска за первый квартал упал выпуск интегральных схем (минус 42,8%), автобусов (минус 26,6%), СВЧ-печей (минус 23,2%), стиральных машин (минус 21,8%). В Брестской области за 3 месяца резко снизилось производство железобетонных опор ЛЭП (на 55,6%), электроплит (на 25,4%), постельного белья (на 33,1%), тканей (на 19,2%).
В Витебской области — просадка в нефтепереработке и нефтехимии. Там производство мазута за квартал сократилось на 48%, дизельного топлива — на 45,1%, автомобильного бензина — на 20%, химических волокон — на 19,8%. В Гомельской области мощно упали нефтепереработка и машиностроение (на 51%).
В Гродненской области обвалился выпуск серной кислоты (на 38,7%), капролактама (на 38,1%), первичных полиамидов (на 36,9%). В Минской области за 3 месяца производство калийных удобрений сократилось на 25,7%, карьерных самосвалов — на 54,8%. В Могилевской области упало производство шин: для легковушек — на 10,1%, автобусов, грузовиков и авиации — на 13,6%, прочих шин — на 6,5%.
После кризиса — «Реформация»
Остается открытым вопрос об изменениях в политическом устройстве страны. В Европе в последние годы националисты набирали очки на фоне кризисов с беженцами, недовольством евроинтеграцией и размыванием национальной идентичности. Нынешний кризис может ускорить их приход к власти, национально-ориентированные политики пойдут вверх везде. Одновременно — рост популярности социалистов как сторонников общественного контроля и общественной же собственности. Национализм и социализм друг другу особо не противоречат — это тоже факт.
С честью выйти из новых «семи худых лет» Беларуси помогли бы радикальные экономические реформы при условии готовности народа пройти через то, через что прошла Польша в 1989-1995 годах. Но на это нужны политическая воля и смелость, а их как раз нет. И если не появятся — готовьтесь, что «80-е forever».
Фото: flickr.com / Marc Veraart
