Поток государственной поддержки не избавляет белорусский аграрный сектор от финансовых проблем. Для их решения в последние годы власти регулярно придумывали различные способы, ни один из которых не дал ожидаемого результата. Если раньше очередной завал «разгребался» с помощью бюджетных денег и разнообразных преференций, то теперь денег для этого в казне все меньше. А потому чиновники решили на сей раз спасать сельхозпредприятия за счет их кредиторов.
Почему-то все комментарии Указа от 02.10.2018 г. № 399 сводятся к гаданиям, помогут ли очередные меры сельхозорганизациям и превратятся ли их руководители, которым обещаны 25% акций, в «аграрных баронов». Я предлагаю взглянуть на ситуацию с другой стороны. Что произойдет с кредиторами спасаемых неплатежеспособных сельхозорганизаций?
Меры финансового оздоровления ждут тех, кого включат в специальные перечни. Работа, несомненно, предстоит масштабная: на 1 июля т. г. 33,8% сельхозорганизаций не имели собственных оборотных средств, а у 11,8% они были ниже норматива. В придачу по итогам 7 месяцев в республике убыточными (без учета господдержки) числились 809 сельхозорганизаций — 58,9% общего числа, отчитавшихся перед Белстатом. На АПК приходится 34,9% всей просроченной кредиторской задолженности в республике и 18,7% просроченных кредитов, а выручки — только 5,3%.
Очевидно, что рассчитаться по долгам без экстренных мер отрасль не в состоянии.
Пути спасения
До сих пор различные указы о финансовом оздоровлении АПК касались долгов отрасли перед госбанками и бюджетом. Главное отличие Указа № 399 в том, что он касается любой задолженности, в т. ч. перед юрлицами и индивидуальными предпринимателями. Чтобы не допустить массового банкротства в АПК, власти предлагают несколько вариантов реструктуризации долгов. Это:
- обмен долгов на акции (дополнительно выпущенные или имеющиеся). Таким образом, Указ № 399 допускает конвертацию долгов в акции, которую запрещают Гражданский кодекс и Закон «О хозяйственных обществах». Так что можно поздравить АПК: здесь, как и в ПВТ, внедрен один из элементов английского права — конвертируемые займы (с местным колоритом);
- предоставление отсрочки погашения задолженности на 3 года с последующей рассрочкой на 5 лет или на иные сроки по соглашению с кредиторами;
- полное либо частичное освобождение от обязанности по погашению задолженности (т. е. прощение долга);
- выпуск муниципальных облигаций, которые будут продаваться банкам и Банку развития Республики Беларусь для приобретения долгов по кредитам, выданным неплатежеспособным сельхозорганизациям, либо передача этих долгов в ОАО «Агентство по управлению активами».
Возможны и «другие» способы, прямо в указе не названные.
Утопить утопающих
Любой из этих вариантов означает, что кредиторы неплатежеспособных сельхозорганизаций денег за поставленные им товары, работы и услуги не получат. Очень долго или вообще никогда. Если до сих пор удавалось вырвать кое-что уговорами, по бартеру, переводом долга, судом или через налоговые инспекции, то теперь шансов на это попросту не остается. Но самих кредиторов никто не освобождает ни от обязательств перед бюджетом, банками и собственными поставщиками, ни от штрафных санкций за неисполнение этих обязательств. Последствия для таких компаний будут убийственными.
Задолженность ряда сельхозорганизаций перед поставщиками за товары, работы и услуги просрочена очень давно: на месяцы, а иногда и на годы. Это уже существенно ухудшило финансовое положение поставщиков. Срываются сроки расчетов с контрагентами и банками. Приходится брать новые кредиты, чтобы закрыть кассовые разрывы и рассчитаться по прежним заимствованиям. Проценты по таким кредитам, в том числе повышенные по просроченным, штрафные санкции за неисполнение обязательств, судебные издержки, значительно уменьшили прибыль предприятий, лишили их оборотных средств, сорвали инвестиционные планы.
Кроме того, предприятия-кредиторы платят НДС и налог на прибыль по факту отгрузки товаров (работ, услуг), несмотря на то, что деньги от покупателей — сельхозорганизаций не поступают. Даже с пеней и штрафами, присужденными судом по искам о взыскании долгов, налог на прибыль взимается на дату вынесения судебного решения, хотя фактически санкции должники зачастую тоже не уплачивают. Не помогают ни решения судов, ни иные меры. Теперь же, согласно Указу № 399, с момента включения в перечни приостанавливается начисление процентов, пеней (штрафов) по всем видам задолженности перед кредиторами. Исключение сделано лишь для процентов, начисляемых Агентством по управлению активами, банками и Банком развития Республики Беларусь. То есть поставщикам вообще не удастся взыскать неустойку со своих злостных неплательщиков и хоть отчасти возместить урон от неполучения денег по долгам. Никакой индексации этих долгов Указ № 399 тоже не предусматривает. Она позволена только для задолженности АПК перед энергоснабжающими организациями (государственными) — по курсу Нацбанка на дату включения в перечни.
Получается, что государство позволяет сельхозорганизациям не исполнять договоры и судебные решения. Разумеется, ни о какой уголовной ответственности за отказ от погашения долгов теперь не может быть и речи. Не случайно чиновники столь благодушно соглашались на декриминализацию ст. 242 УК.
Не надо быть опытным финансистом, чтобы понять, какие потери понесут кредиторы. Любой обыватель представляет, как инфляция «съедает» покупательную способность рубля. Можно подсчитать, что за 3 года, на которые, согласно указу № 399, дается отсрочка, сумма долга фактически обесценится примерно на 25%, а за 8 лет (вместе с рассрочкой) — более чем в 2 раза. Формально эти убытки даже не фиксируются в отечественном бухучете. Но в реальности они есть и будут видны только в отчетности по МСФО, где отражаются убытки от обесценения при дисконтировании долгосрочной дебиторской задолженности. Более зримые последствия: сворачивание бизнеса (прежде всего — поставок для АПК) и инвестпроектов, массовые увольнения работников, а в ряде случаев — банкротство. Так что со временем правительству придется ломать голову над решением этих проблем.
Акционерное ничего
Сельхозорганизации, включенные в перечни, могут быть перерегистрированы в хозяйственные общества по упрощенной процедуре. Если они еще не являются таковыми. Забавно, что ранее, согласно Указу от 17.07.2014 г. № 349, все колхозы (точнее, сельскохозяйственные производственные кооперативы — СПК), у которых стоимость чистых активов оказалась меньше паевого фонда, становились коммунальными унитарными предприятиями. Теперь же они могут превратиться в акционерные общества, хотя никаких источников выпуска акций у них по-прежнему нет. И такие «ценные» бумаги будут предложены кредиторам в обмен на реальные долги за поставленные сельхозорганизациям товары.
Чиновники вполне серьезно заявляют, что конвертация задолженности в акции — это «лучше, чем ничего». Дескать, все-таки будет шанс когда-нибудь получить дивиденды. Но для частника мало радости стать миноритарным акционером предприятия — фактического банкрота, не имеющим ни реальной возможности влиять на принимаемые решения, ни надежды получить дивиденды хотя бы через 5–10 лет. При этом на балансе у кредиторов появятся неликвидные финансовые вложения, продать которые, скорее всего, будет невозможно.
Если отношения собственности на селе не изменятся, у таких акций очень мало шансов вырасти в обозримом будущем в цене. Найти на них покупателей удастся разве что чудом. Так что «ничего» в акционерной упаковке останется таким же «ничего» — безнадежным долгом, замаскированным под финансовый актив. При этом от новых собственников по-прежнему будут требовать сохранить профиль работы должников-сельхозорганизаций, выполнить социальные обязательства, сохранить рабочие места. Вероятно, эти требования останутся и в случае передачи сельхозпредприятий в аренду, доверительное управление или продажи на аукционах и конкурсах. Впрочем, ранее Указом № 253 также допускались такие возможности. Но до сих пор добровольцев, желающих воспользоваться такими возможностями, не видно.
Рыцари аграрного образа
Чтобы стимулировать руководителей сельхозорганизаций, Указ № 399 допускает передачу им 25% + 1 акции. Кое-кому уже померещилось, что Указ № 399 дает старт появлению в республике аграрных баронов-латифундистов. Разочарую: это пока нереально. Во-первых, приз достанется лишь тем, кто обеспечит реализацию бизнес-плана и эффективную деятельность предприятий. Велико ли счастье 5 лет вкалывать ради призрачного счастья стать миноритарным акционером бывшего колхоза, по-прежнему управляемого и контролируемого в ручном режиме исполкомовскими чиновниками? Теми самыми, вмешательство которых и довело АПК до нынешнего состояния.
Кому как не директорам сельхозпредприятий знать, что нельзя стать эффективным собственником на селе, не имея полной самостоятельности и не владея самым главным ресурсом — землей. К тому же практика показывает, что приватизированное имущество в любой момент может вернуться в лоно государства — достаточно поступить указанию свыше. Поэтому обещание 25-процентного пакета отнюдь не так соблазнительно, как кажется. Не исключено, что кому-то покажется более выгодным за пару лет растащить все, что осталось, и удрать подальше.
Что делать?
Попытки властей отсрочить окончательный дефолт сельского хозяйства, в которое закачаны десятки миллиардов господдержки, каждый раз заканчиваются очередным витком роста долгов. Если не самих сельхозпредприятий, то банков, местных бюджетов и компаний, чей бизнес как-то связан с АПК. Выходом из этого замкнутого круга может стать только глубокая реформа отрасли, в основе которой — реальная смена собственников. А пока власти оттягивают неизбежное, расплачиваться приходится налогоплательщикам и всему белорусскому обществу.
