Отличие в том, что изначально это был не дополнительный проект существующего бизнеса, а видеостартап. Его появлению мир обязан айтишникам из американской Pure Software — Марку Рэндольфу и Риду Хастингсу. Последний в 1990-х годах продал упомянутую IT-компанию за $700 млн, из которых $2,5 млн вложил в Netflix в 1997-м.
Изначально компания продавала и сдавала в прокат фильмы на DVD. Тогда этот формат был новым и популярным. Видеокассеты постепенно уходили в прошлое. Интернет был довольно слабеньким, не позволяя развивать потоковое видео. Да и компьютеры тогда были совсем другие.
Через пару лет от разовых сделок с клиентами Netflix перешла к месячной подписке на фильмы и почти сразу же отказалась от идеи разового проката. Подобные схемы в начале нулевых были и в бывшем СССР, где некоторые салоны проката видеокассет и DVD предлагали абонплату взамен на постоянную возможность брать фильм, как книги в библиотеке.
Это не всегда высокомаржинальный бизнес. Вот и у Netflix сначала дела шли не очень. В начале 2000-х основатели были готовы продать 49% другому проекту — крупной американской сети видеопроката Blockbuster. Если бы это произошло, то с большой вероятностью в форме поглощения. Тогда бы бренд Netflix исчез почти на самом старте. Но этого не случилось, а Blockbuster примерно через 10 лет обанкротился.
Netflix в нулевые пережил нелегкие времена, в том числе сокращение персонала. Но потом начался рост спроса на прокат, а во второй половине 2000-х пошло вверх потоковое видео. Постепенно оно стало вытеснять традиционный прокат из бизнес-модели. И вот в 2010 году Netflix вышел в этом сегменте на канадский рынок, а потом пошло-поехало...
Сейчас компания не просто интернет-прокатчик фильмов. Часть контента она производит самостоятельно или заказывает у студий эксклюзив. Например, известный детский мультсериал Kid Cosmic («Космобой») и многосерийный ужастик Stranger Things («Очень странные дела»). Netflix стал империей, сопоставимой с Disney и другими грандами кинопроизводства и кинопроката.
Кто же теперь владеет этой махиной? Марк Рэндольф ушел из компании, а Рид Хастингс успел поработать в топ-менеджменте Facebook, хотя он остается генеральным содиректором и в Netflix. Судя по открытым данным, оба «экзитнулись». Forbes утверждает, что у Хастингса остается 1%.
Большие пакеты теперь держат инвестфонды. Это хорошо знакомые по другим публикациям Office Life компании Vanguard и BlackRock. У первой на данный момент примерно 7%, у второй — 4%. Как это принято, инвестфонды постоянно то сбрасывают бумаги, то наращивают свой пакет. В целом акции Netflix порциями по несколько процентов «размазаны» среди многочисленных организаций, похожих на упомянутые выше.
Микропакеты есть у топ-менеджмента стриминговой платформы (в том числе бывшего). В целом это примерно 4%. Например, в доле Лесли Килгор (Leslie J. Kilgore). Она была главным маркетологом компании в 2000–2012 годах. Ее пакет оценивается в 0,02%. По последним данным, Килгор входит в совет директоров Pinterest.
Дэвид Хайман (David Hyman), главный юрист Netflix, владеет 0,01%. Грэг Питерс (Greg Peters), главный операционный директор и директор по продуктам, обладает таким же пакетом. Сопоставимые доли есть еще у кого-то из руководителей, но точной информации об этом не имеется. Таким образом, Netflix нельзя назвать собственностью одного крупного предпринимателя или узкой группы лиц. Публичная компания в чистом виде.
