Великий перегрев: теперь это почти неизбежно
Итак, слово — обозревателю NYT Нилу Ирвину, который сначала опрашивал цвет американской экономической науки, затем уточнял, что цвет американской экономической науки имел в виду при ответах, а потом еще и попытался объединить пояснения в связный сюжет. Браво, Нил! Если бы экономисты работали так же ответственно, как журналисты, мы бы не тряслись над кубышкой от кризиса к кризису. Office Life публикует статью Нила Ирвина в сокращении, с инфографикой и редакционным комментарием.
Чего они боятся?
Некоторые именитые экономисты (Ларри Саммерс, экс-министр финансов США. — Прим. ред.) утверждают, что экономика скоро перегреется из-за антипандемического пакета стимулов Администрации Джо Байдена в размере $1,9 трлн и других расходных мер. Они обеспокоены тем, что экономика наводнена слишком большим количеством денег, и страх только усиливается новостями о том, что администрация будет стремиться получить еще $3 трлн для строительства инфраструктуры, сокращения выбросов углекислого газа и сглаживания неравенства.
Но в этих дебатах вопрос о том, что будет означать перегрев — какая именно инфляция, с какими побочными эффектами для экономики, — часто остается неясным... Оказывается, обе стороны — и те, кто беспокоится о перегреве, и те, кто считает эти опасения неуместными, — во многом согласны. У них есть общая точка зрения на то, как может выглядеть плохой результат, и они согласны с тем, что потребуется некоторое время, чтобы понять, действительно ли проблемная форма инфляции укореняется. Разница заключается в том, насколько вероятно, по их мнению, такое развитие событий.
По мере того как экономика вновь открывается и американцы тратят свои стимулирующие чеки и деньги, сэкономленные во время пандемии, спрос на определенные товары и услуги будет опережать предложение, что приведет к росту цен. Теперь это почти неизбежно.
Чего они ожидают?
Администрация Байдена и ее союзники делают ставку на то, что это будет разовое событие: цены будут перекалиброваны, промышленность приспособится, а безработица снизится. К следующему году они ожидают бурного роста экономики с инфляцией на стабильно низком уровне.
Опасающиеся перегрева, среди которых видные политики эпохи Билла Клинтона и многие консерваторы, считают, что гораздо выше вероятность реализации одного из двух более пессимистических сценариев. Поскольку огромные федеральные расходы продолжают циркулировать в экономике, они опасаются, что высокая инфляция будет рассматриваться как новая норма и потребительское поведение начнет соответствующим образом корректироваться.
Если люди считают, что мы вступаем в инфляционную эру — после более чем десятилетия стабильно низкой инфляции, — они могут изменить свое поведение. Предприятия быстрее поднимут цены, а рабочие — спрос. Покупательная способность доллара упадет, и инвесторы, приобретающие облигации, на которые предоставляются кредиты правительству, потребуют более высоких процентных ставок, что затруднит финансирование дефицита бюджета.
Такая ситуация поставила бы политиков, особенно в ФРС, перед выбором из двух плохих вариантов: позволить инфляции взлететь по восходящей спирали или остановить ее, повысив процентные ставки и, вполне возможно, вызвав рецессию.
Тень Великой инфляции
С точки зрения экономистов, инфляция — по крайней мере та, о которой стоит беспокоиться, — это не одноразовое событие, а скорее процесс. Когда спрос на товары и услуги растет быстрее, чем их предложение, потребители просто повышают цены на конечные товары, а предприятия повышают зарплату, чтобы не отставать. Это открывает цикл все более высокой заработной платы, подпитывающей все более высокие цены, которые, в свою очередь, подпитывают все более высокую зарплату.
Такой процесс начался в середине 1960-х годов и завершился двузначной инфляцией в 1970-х. Но между «тогда» и «сейчас» есть важные различия. Во-первых, профсоюзы тогда были сильнее и требовали резкого повышения зарплаты. Во-вторых, ряд разовых событий усугубил инфляцию, включая крах Бреттон-Вудских международных валютных соглашений и нефтяные эмбарго, приведшие к резкому росту цен на топливо.
Это были годы, когда ФРС неадекватно реагировала на растущее инфляционное давление — и это была серия ошибок центробанка, а не одна ошибка. Этот опыт свидетельствует, что ФРС, усвоив уроки той эпохи, может пресечь любой новый всплеск инфляции в зародыше.
Справка Office LifeВ 1970 г. инфляция в США составила 5,57%, в 1971 г. — 3,27%, в 1972 г. — 3,41%, в 1973 г. — 8,71%, в 1974 г. — 12,34%, в 1975 г. — 6,94%, в 1976 г. — 4,86%, в 1977 г. — 6,7%, в 1978 г. — 9,02%, в 1979 г. — 13,29%. Достигнув этого пика, инфляция постепенно пошла на убыль: 1980 г. — 12,52%, 1981 г. — 8,92%, 1982 г. — 3,83%, 1983 г. — 3,79% и т. п. Поэтому 1970-е гг. в Америке называются Великой инфляцией: тогда всего за 18 месяцев фондовый рынок потерял 40% стоимости, примерно 10 лет инвестиции в публичные рынки были мизерными, экономический рост — слабым, безработица характеризовалась двузначными цифрами.
Итак, учитывая, что реальный риск заключается не столько в инфляции в 2021 года, сколько в том, что произойдет за пределами ближайшего будущего, как мы можем о нем догадаться? Где можно будет искать доказательства перегрева?
В 1979 г. председателем ФРС стал Пол Волкер, «убийца инфляции», поднявший ставку ФРС до 20%. В 1981 г. президентом США был избран Рональд Рейган, давший имя «рейганомике». Сегодняшние споры о перегреве экономики во многом сводятся к тому, что демократы считают действия Волкера и Рейгана по преодолению Великой инфляции чересчур жесткими и избыточными, а республиканцы — обоснованными.
Как американцы будут интерпретировать рост цен во время постпандемического бума? Может быть, это вытряхнет их из психологии низкой инфляции, которая господствовала в течение почти четырех десятилетий, сделает бизнес более уверенным в желании повысить цены и зарплаты, чтобы подстегнуть спрос? Ответ определит, продемонстрируют предстоящие годы приятную тенденцию к потеплению или окажутся раскаленным котлом, в котором сгорает все.
От редакции
Наверное, американцы обречены оценивать свои перспективы и свое потребительское поведение в категориях Великой инфляции 1970-х. Точно так же, как белорусы при слове «инфляция» волей-неволей шарахаются от воспоминаний о валютной нестабильности 1990-х и 2000-х. Разница в том, что у нас в этой ситуации все-таки был выход — обменник. У американцев такого универсального выхода нет — если перегрев экономики США случится, не только они, но и весь мир будет метаться в поисках глобального антинфляционного обменника, который пока еще не придумали.
