1. Процентные ставки падают. Уже 700 лет падают...
Первый, достаточно ясный и четкий сигнал, обнаруженный охотниками за финансовыми сигналами, звучит и смотрится обнадеживающе: уже 700 лет банковские процентные ставки падают. Демонстрируется это с опорой на базу данных банка Англии и долговых обязательств, выпущенных муниципалитетами итальянских банковских центров (Генуя, Флоренция, Венеция) на заре Возрождения (XV век). Короче, история убеждает нас: в среднем реальные ставки снижались на 1,6 базисного пункта (0,016%) в год, начиная с XIV века.
18,1% — абсолютный максимум (1379).
1,1% — ставка в США во время глобального финансового кризиса (2011).
4,2% — ставка «черной пятницы» Золотого краха в США (1869).
−10,4% — абсолютное дно (1945)
Если рассматривать историю именно так, то получается, что ее основной вектор — снижение стоимости внешнего финансирования для заемщиков. Вместе с тем, очевидно, что если стоимость кредита непрерывно снижается уже 700 лет, то это, по большому счету, рано или поздно обессмыслит существование финансового сектора.
2. Мировой долг: растет и собирается расти дальше
По оценке авторов исследования, «продолжающаяся пандемия, безусловно, сделала анализ более сложным для одних сигналов, зато более легким для других». И вы уже догадываетесь, о каком именно сигнале речь: это мировой долг. Да-да, уже каждый школьник знает, что все мы должны, как земля колхозу, но лично у него почему-то денег нет.
По состоянию на первый квартал 2020 года мировой долг составлял рекордные $258 трлн, или 331% мирового ВВП. Как отразится на нем пандемия, совершенно понятно: долг резко вырастет в результате фискальных стимулов, падения налоговых поступлений, роста бюджетного дефицита.
Кто виноват? Visualcapitalist, во-первых, поясняет, что базовая цифра учитывает потребительский, корпоративный и государственный долг, во-вторых, указывает на основных должников. На первом месте, конечно, государство: «Процентное увеличение долга, обслуживаемого некоторыми правительствами, характеризуется трехзначной цифрой за период длиной всего лишь 13 лет, включая 233% роста долга США». При этом график, иллюстрирующий рост госдолга за 2007-2020 годы, не учитывает внутригосударственный долг или новые заимствования, осуществленные после начала пандемии.
С этим должником все ясно, несите следующего. Это мы с вами, рядовые потребители, или домохозяйства — ну или наши американские товарищи по несчастью. Для иллюстрации Visualcapitalist сортирует потребительский долг за 2016-2020 годы по поколениям: беби-бумеры и молчаливое поколение (зрелые и пожилые люди, рожденные до 1980 года. — Прим. ред.) успешно сворачивают часть своих долгов, а миллениалы (рожденные после 1980 года. — Прим. ред.) только пытаются вскочить в долговой экспресс. В 2015-2019 годах заимствования миллениалов добавили 58% к долгу домашних хозяйств. Правда, предыдущее поколение X, очутившееся ровно посередине выплат ипотечных кредитов, выглядит самым перегруженным долгами ($135 841 на домохозяйство).
Положа руку на сердце: у нас ситуация отличается немногим. Новые поколения начинают взрослую жизнь с кредита — будь то кредит на образование, брак или просто на новый гаджет.
3. «Голубые фишки» — всё
США — страна биржевых игроков. Долгое время ценные бумаги крупных компаний не только приносили ощутимые дивиденды, но и являлись символами финансовой стабильности. Все, время «голубых фишек» закончилось: «Как показал недавний крах Blockbuster, Lehman Brothers, Kodak или различных розничных сетей, нет больше никаких гарантий относительно корпоративного долголетия».
В качестве иллюстрации Visualcapitalist приводит инфографику по средней продолжительности жизни компании из рейтинга американских корпоративных гигантов S&P500. В 1964 году средний срок пребывания на рынке компании из S&P500 составлял 33 года. К 2027 году, по прогнозам консалтинговой фирмы Innosight, он снизится в среднем до 12 лет.
При таком темпе оттока оборот «голубых фишек» тоже сократится: за 2018-2027 годы оборот S&P500 просядет вдвое по сравнению с нынешним. Ускорение инноваций и неуклонное падение барьеров для выхода на рынок ставят традиционную корпоративную элиту в оборонительную позицию. Напротив, для инвесторов и стартапов ситуация, когда нарушение правил становится статус-кво, открывает обширные перспективы: «Быть может, следующая крупная компания, которой предстоит доминировать на мировых рынках, будет найдена сегодня в чьем-то гараже в Индии?»
4. ESG: три веселых буквы
У нас аббревиатура ESG (Environmental, Social and Corporate Governance) пока не в ходу: про экологию, социальную ответственность и качество корпоративного менеджмента в Беларуси принято говорить порознь.
На Западе, напротив, эти три оптимистические буквы в моде: «Исторически для большинства инвесторов важна была только производительность, но в будущем ожидается, что учет критериев ESG станет стандартным компонентом инвестиционной стратегии». Иными словами, ESG — это новая норма.
По расчетам, к 2030 году 95% всех активов будут учитывать факторы ESG, хотя в 2011 году лишь 20% компаний из S&P500 предоставили инвесторам отчеты о соответствии этим критериям. В 2019 году их доля выросла до 90%. Таким образом, активы ESG растут на триллионы долларов в год по всему миру. По оценке Visualcapitalist, инвесторы из поколений миллениалов и зумеров «проявляют более высокий интерес к устойчивому инвестированию» и «с большей вероятностью включают факторы ESG в существующие портфели».
5. Все яйца в одну корзину: концентрация фондового рынка
Никогда еще за последние 40 лет американский фондовый рынок не был так сконцентрирован, как сегодня: раньше капитализация топ-5 из S&P500 составляла менее 15% суммарной капитализации индекса, сейчас она подскочила до 23%. Обеспечили это высокотехнологичные компании Big Tech, начиная с Apple и Microsoft. Фактически вся динамика S&P500 приходится на гигантов Big Tech, остальные сектора топчутся на месте или откровенно стагнируют.
6. Центробанки между молотом и наковальней
Что произошло с кредитно-денежной политикой крупнейших центробанков мира после финансового кризиса 2009-2012 годов? У них кончились единственно верные и непререкаемо эффективные решения: процентные ставки приблизились к нулю. «Традиционно снижение ставок стимулировало заимствования и расходы, чтобы поддержать экономику, но, как только ставки становятся сверхнизкими, этот эффект исчезает или даже обращается вспять», — напоминает Visualcapitalist. Тут мы возвращаемся к первому сигналу: неуклонно дешевеющий кредит обессмысливает индустрию финансов.
В течение периода Великой рецессии (2007-2012 годы) ФРС и Евроцентробанк в качестве основного антикризисного инструмента прибегали к количественному смягчению (QE): покупали долгосрочные ценные бумаги, стремясь нарастить денежную массу и стимулировать инвестиции. Япония шла по этому пути с конца 1990-х годов, и Банк Японии теперь контролирует 80% активов ETF (торгуемых на бирже фондов, exchange-traded fund) и примерно 8% внутреннего рынка акций.
Банки «печатают деньги», чтобы купить больше активов, поэтому их балансы растут одновременно. Скорее всего, они продолжат прибегать к этой тактике и далее, чем бы она ни была чревата.
