После распада советского блока, а потом и СССР очень многие жители постсоциалистических стран начали уезжать на заработки за рубеж. Это вечная тема: рассказы российской и отчасти белорусской прессы о том, как поляки массово работают в Западной Европе, как «обезлюдели» Литва и Латвия (и правда, там отток населения составил 20–25%), как украинцы миллионами уезжают из страны на заработки. Это подается как нечто страшное. Мол, вот, не захотели социализм под властью Москвы — будете «сортиры чистить» у немцев с британцами.
Это, к сожалению, очень живучий миф: «Едут трудиться за гроши, на чужбину, а могли бы работать на родине на благо своих стран». На самом деле, конечно, все не так. Давайте разберемся.
Польша первой из соседей Беларуси открылась для Западной Европы — и в ЕС хлынул настоящий поток согласных на любую работу поляков. Это, кстати, помогло стране менее болезненно пережить реформы Бальцеровича: уволенные с закрытых неэффективных государственных фабрик ехали работать на Запад и не создавали социальной напряженности внутри страны, пока неразвитый еще частный сектор не мог «впитать» все освободившиеся кадры.
В те годы действительно уехало очень много поляков. Настолько много, что в Великобритании и Германии словосочетание «польский сантехник» стало нарицательным. Однако примерно с 2005 года процесс пошел вспять — и идет до сих пор. Поляки, уехавшие в начале 90-х, возвращаются. С деньгами — их вкладывают в недвижимость и в открытие бизнеса на родине. С опытом и знанием западных практик построения бизнеса — благодаря чему польские компании становятся очень конкурентоспособными. Отсюда и рост ВВП на 6% в год все последнее десятилетие и даже больше.
В Литве и Латвии картина немного иная, туда не возвращаются еще массово уехавшие люди, но они переводят на родину деньги — и это позволяет оставшимся членам их семей вполне достойно жить. А те, кто остался на родине, строят бизнес в условиях более низкой конкуренции. Результат: уровень жизни в «деиндустриализированных» и «обезлюдевших» Литве и Латвии намного выше, чем в Беларуси.
Украина — самый спорный из постсоветских примеров. Хотя бы потому, что тема «заробитчан» (соотечественников, уехавших на заработки) в этой стране чрезвычайно политизирована. (Впрочем, в Украине политизировано все: здесь ты можешь выйти в магазин за молоком — и по дороге поучаствовать в трех политических акциях).
Действительно, последние два года многие украинские политики спекулируют на теме оттока кадров за рубеж. Самые отмороженные и пророссийские вообще рассказывают про 10 млн уехавших рабочих рук. Но! До начала массового отъезда заробитчан в Украине не было дефицита рабочей силы. Наоборот, был переизбыток. Это как в Минске, когда во дворе моего дома детские качельки ЖЭС прислал красить бригаду из семи человек. Был 2017 год, и после «тунеядских» протестов президент как раз распорядился «трудоустроить всех безработных». Вот и «трудоустроили».
Что происходит, когда предложение превышает спрос? Падает цена. В Украине была очень дешевая рабочая сила. Собственно, и сейчас в Украине в условной государственной сфере зарплаты нередко меньше, чем реальный (а не тот, что в законе) прожиточный минимум.
Как при этом работает рыночное регулирование зарплат? Да очень просто. Уехали строители в Польшу, образовался дефицит строителей. В Киеве стали предлагать строителям зарплату 25–30 тыс. гривен. Строители почесали в затылке, и часть начала возвращаться. Потому что эта сумма адекватна тому, что они зарабатывали в Европе (после расходов на жизнь там) при условии, что ехать никуда не надо и семья ближе.
Из Харькова официанты и повара уехали работать в условную «Черногорию», рассказывает издание «Пётр и Мазепа». Что произошло? Не найдешь. Адекватные и грамотные свалили. Начался рост зарплат для тех, кто в принципе дружит с головой.
Сельское хозяйство — тут вообще сказка. Нормальный работник на новой технике (в Украине популярен John Deere), будь то хоть комбайнер, хоть тракторист — те же 25–30 тыс. гривен. Но это не в сезон. Когда уборочная, тот же комбайнер проводит в кабине по 12 часов в день (а водитель зерновоза — столько же за рулем), зарплата — $2–3 тыс. в месяц.
Хорошие токари, фрезеровщики — зарплата стартует от 18–20 тыс. гривен ($670–750). Это, кстати, сейчас очень стимулирует молодежь идти учиться на трудовые специальности вместо юристов и экономистов. Как-то разговаривал с проректором по учебной работе одного из украинских аграрных вузов. По ее словам, все их студенты уже со второго курса «расписаны» по крупным агрохолдингам, проходят стажировки. С третьего и четвертого курсов все уже трудоустроены. Без работы не остается никто. Именно из-за того, что целое поколение уехало работать за западной границей.
Да, некому работать нянечками в детском садике, не хватает дворников, других коммунальных специалистов, даже полицейских (хотя зарплаты у них приличные), медицинского персонала. Тут уже государству и местным властям приходится искать возможности повысить зарплаты. Те же нянечки из Украины работают в Испании за 1 тыс. евро. И вернуть их домой — непростая задача.
Но пока остается фактом: отток рабочей силы позволил вывести зарплату многих профессий в Украине на рыночный, фактически европейский уровень. А по некоторым специальностям — и более высокий.
Автор этих строк ощутил это на себе: поехал в 2018-м в Киев в свадебное путешествие, полушутя спросил у знакомых там насчет работы для экономического обозревателя, тут же получил предложение, от которого нельзя отказаться, и две недели на переезд из Минска в Киев.
Далее, каждый из уехавших присылает деньги своей семье, которая осталась в Украине. Условно, округляя и до коронакризиса, это была 1 тыс. евро. Итого: три миллиона человек (примерно) каждый месяц присылали или привозили по одной тысяче евро. В результате минимум (опять округляем) 30 млрд евро в год. Нацбанк Украины заявляет, что в 2019 году украинские трудовые мигранты перевели в Украину около $12 млрд.
По расчетам Всемирного банка заробитчане перевели в Украину $14 млрд. Но и то и то — именно официальные банковские переводы. Еще как минимум столько же — привезли «в кошельках» или перечислили неофициально (через криптовалюты, например).
Все это — вливание в украинскую экономику. Потому что эти деньги тратились в Украине: на продукты, одежду, развлечения, оплату коммунальных, обучение детей. И это создавало новые рабочие места — как в торговле, так и в производстве. Только в виде НДС из этих денег в госбюджет в 2019 году поступило минимум 5 млрд евро. Сколько поступило в местные в виде НДФЛ (налог на доходы физических лиц) с зарплат продавцов и менеджеров, налога на прибыль и акциза, можно только догадываться.
Что было бы, если бы эти люди не уехали в Европу? Минус с экономики 30 млрд евро, минус с госбюджета, каждому из них — пособие по безработице, минус из бюджета каждому шестому субсидии на коммунальные платежи. Плюс огромная социальная напряженность из-за безработицы.
Когда люди работают за границей и содержат свои семьи внутри страны, это снимает огромную долю социальных расходов с государства (пенсии в Украине действительно очень маленькие). Это позволяет людям и стране легче проходить кризис. К сожалению, Украине приходится тратить огромные деньги на армию — война на востоке страны не прекращается. Но экспорт рабочей силы дает ей больше средств, чем любой другой источник. Позволяя инвестировать в будущее.
Беларуси после падения приносившего прежние валютные доходы экспорта калия и нефтепродуктов на фоне постепенного закрытия российского рынка тоже придется задуматься о том, чтобы стимулировать экспорт рабочей силы. В Украине это дало эффект. Даст ли в Беларуси?
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
