Программный лозунг круглого стола: субъекты, добросовестно исполняющие налоговые обязательства, должны быть абсолютно уверены в неприменении к ним мер воздействия. Это обеспечит принцип справедливости. В основу принимаемых решений следует положить не только закон, но и справедливость. Потому как в законе «не пропишешь все, что происходит в жизни».
Между прочим, понятие «справедливость» в законе тоже не прописано. Надо полагать, имеется в виду беспристрастность при решении споров о праве, обоснованность выводов фактическими обстоятельствами дела, равенство всех перед законом, соразмерность преступления и наказания. Правда, в Налоговом кодексе принцип справедливости означает лишь, что «один и тот же объект налогообложения может облагаться одним и тем же налогом у одного плательщика только один раз за соответствующий налоговый период». А Адам Смит вообще полагал справедливым, чтобы «подданные по возможности участвовали в содержании правительства соответственно своей способности и силам, то есть соответственно доходу, каким они пользуются под покровительством и защитой государства».
Поэтому кое-кто сомневается, стоит ли добросовестно исполнять налоговые обязательства, в то время как другие пользуются льготами и господдержкой. Некоторым это кажется даже несправедливым, а добросовестность — невыгодной.
Почему-то участников круглого стола смутило, что «на законодательном уровне не закреплено понятие добросовестности налогоплательщика». Ну, давайте считать, что это означает, что плательщик исполняет обязанности, перечисленные в ст. 22 Налогового кодекса, использует только законные способы уменьшения налогов и не злоупотребляет правами, перечисленными в ст. 21 Налогового кодекса. Напомню, принцип презумпции добросовестности в подп. 1.4 ст. 2 Налогового кодекса означает только, что плательщик признается добросовестным, пока иное не будет доказано на основании документально подтвержденных сведений. Такая формула диалектически противоречит принципу контроля: «доверяй, но проверяй». Дело тут не в пресловутом «плане по штрафам». Такая у контролеров работа: подозревать и искать доказательства. Тем более что бизнес сам регулярно дает поводы.
С экономической точки зрения любые налоги — это расходы, уменьшающие прибыль компаний и доходы их собственников. А потому стремление минимизировать налоги — вполне разумная деловая цель с точки зрения бизнеса. Если, конечно, риски и затраты такой минимизации не окажутся выше, чем выгоды от нее. Такая презумпция прагматизма в отношении бизнеса к налогам перевешивает принципы справедливости, добросовестности и даже неотвратимости наказания.
Обязанности перед государством соблюдаются лишь постольку, поскольку государство само выполняет свою часть общественного договора. Никакие призывы, реклама и даже усилия правоохранителей не работают, если налогоплательщики видят, что собранные с них деньги неэффективно расходуются.
Предложенные на круглом столе «единые подходы в понимании добросовестности плательщика в налоговых правоотношениях» выглядят несколько противоречиво.
1) В целях эффективного ведения бизнеса и определения бизнес-модели в соответствии с законодательными актами можно использовать различные режимы налогообложения.
С такими посулами теперь лучше быть поосторожнее. Для того и введен в Налоговый кодекс принцип «основной цели», чтобы пресекать выбор бизнес-моделей и операций, дающих доступ к «упрощенке» или иным особым режимам, только ради уменьшения налогов.
2) Формальные нарушения порядка составления первичных учетных документов не являются основанием для корректировки налоговой базы при отсутствии совокупности доказательств, свидетельствующих о преследовании цели необоснованного получения налоговой выгоды.
Прекрасно. Но законодательство обязывает плательщиков вести учет, отвечать на запросы, надлежащим образом оформлять первичными учетными документами все хозяйственные операции (без которых не принимаются затраты и вычеты по налогам), предоставлять отчетность и иную информацию для проверки. Все это обязывает постоянно доказывать свою добросовестность. Но на прямой вопрос о введении в отечественном законодательстве нормы, ограничивающей претензии к оформлению «первички», на круглом столе столь же прямо ответили: в этом нет необходимости.
3) Субъект предпринимательства не должен нести ответственности за действия третьих лиц.
Добавлю — до тех пор, пока не выяснится, что этот субъект является бенефициаром действий третьих лиц, вместе с которыми участвовал в схеме, основная цель которой — уход от налогов. Так что см. пункт 5.
4) Контролеры должны обеспечить прозрачность подходов при применении п. 4 ст.33 НК, регулярно информируя бизнес о допустимых условиях налоговой оптимизации.
Именно этого и добивается деловое сообщество. Никто не просит «прописать в законодательстве каждый случай». Нужно назвать общие критерии случаев применения п. 4 ст. 33 НК, особенно по «основной цели», дать определения «схемы уклонения от налогов», «незаконного (или агрессивного) налогового планирования» и т.п. Нужны подробные публикации обобщенной практики выявления схем ухода от налогов.
5) К добросовестным плательщикам не применяется корректировка налоговой базы по взаимоотношениям с недобросовестным контрагентом, если не доказано, что контрагенты действовали сообща в целях необоснованной минимизации своих налоговых обязательств.
См. пункт 3. Впрочем, доказывать не обязательно. Инструкция № 3 позволяет посылать плательщику информацию с предложением самостоятельно доплатить налоги. А если тот заартачится — придет время сбора доказательств, благо уже произведена проверка по контрагенту.
На самом деле «экономические» уголовные статьи, как и указ № 488, применялись не столь уж часто. За три года ДФР составил всего 159 заключений по лжепредпринимательским структурам. Ни одно из них не обжаловалось. 4200 контрагентам лжепредпринимателей было направлено более 2200 предписаний с требованием доплатить налоги. Возражений было менее 1%.
Зато в первом полугодии текущего года составлено всего 7 актов проверок с применением п. 4 ст. 33 Налогового кодекса, направлено 5 уведомлений с предложением добровольно скорректировать налоговые обязательства. Данных о применении инструкции № 3, действующей менее двух месяцев, пока нет.
Однако бизнес по-прежнему «терзают смутные сомнения». Опыт прошлых лет мешает увидеть существенную разницу между отмененным Указом № 488 и слишком похожими на него новыми правилами. Пока в умение проверяющих доказывать такие факты и готовность судов принимать эти доказательства деловое сообщество верит больше, чем в их справедливость и объективность. Пройдет еще немало времени, прежде чем в обществе «отрастет» доверие к этим институтам в нашем государстве.
Фото: freepik.com
