Потребности у нас наиважнейшие: реализация проектов «Национальный футбольный стадион», «Бассейн международного стандарта», поставки оборудования для таможни и какие-то «другие согласованные сторонами проекты», которые, очевидно, слишком утомительно перечислять в документе.
Таким образом, мы продолжаем все глубже увязать в китайских долгах. К примеру, в 2016 году Беларусь получила $446,9 млн от банков КНР, а уплатила 184,2 млн (20,6% всей суммы погашения внешнего государственного долга за год), в 2017-м, соответственно, — $306,6 млн и 245,8 млн (23,9%), в прошлом году — $509,2 млн и 374,9 млн (18,8%). А в первом квартале этого года наша страна перечислила Экспортно-импортному банку Китая $212,8 млн — 39,5% (!) всей суммы погашения госдолга. Для сравнения: погашение российских кредитов потянуло всего на $7 млн больше.
Между тем китайские инвестиции рассматриваются белорусскими властями как один из важнейших источников финансирования отечественной экономики. В программе социально-экономического развития на 2016−2020 гг. планируется привлечение каждой областью каждый год не менее $100 млн прямых китайских инвестиций. Наше правительство запланировало получать льготные кредиты в юанях на проекты, «предусматривающие значительный экономический эффект и генерирование точек роста экономики». По-видимому, стадион и бассейн этим критериям вполне соответствуют.
Плюс к этому Минск запланировал реализовать «Дорожную карту» по совместному строительству «Экономического пояса Шелкового пути». Не помешает даже печальный опыт китайских кредитов и поставок оборудования на ряд белорусских предприятий.
Беларусь не единственная, «клюнувшая» на китайскую «инициативу по поясу и дороге». В ряде развивающихся стран КНР вполне успешно реализует ряд проектов, обеспечивающих Китаю же расширение торговли и влияния. Местные власти воспринимают Китай как эдакого «доброго дядюшку»: сам проекты финансирует, сам строит, никакими ковенантами не грузит, социально-политических и экономических реформ не домогается. По крайней мере, широкой публике об этом ничего не известно. Не то что Всемирный банк или МВФ, которые на весь мир трубят о своих нудных рыночных нотациях. Какие мелкие и не очень услуги Пекин может потребовать потом за каждый скормленный юань, как правило, не задумываются.
Аналитики, не шибко завороженные китайским размахом, такую политику оценивают весьма скептически. К примеру, А. Габуев в «Ведомостях» уверяет, что никаких экономических резонов у «Шелкового пути» вообще нет.
Очевидно, что проект «Шелкового пути» позволяет Пекину поддерживать занятость в промышленности и строительном секторе, наращивать экспорт. В странах-реципиентах тоже растут экономика и занятость, но есть подозрения, что китайские проекты, хотя и увеличивают рост, но малопригодны для устойчивого развития, а то и вообще являются «белыми слонами»: стоят дорого, а практической пользы минимум.
Мы могли в этом убедиться на собственном примере: хронически убыточные цементные заводы, бесконечное строительство Светлогорского ЦКК. В мире есть и другие случаи, бросающие тень на проекты с участием китайских капиталов, строителей и оборудования. К примеру, построенную китайцами дорогу в Замбии смыло во время сезона дождей 2009 года. Мост в Кении рухнул во время строительства в 2017-м. А в 2010-м пришлось срочно эвакуировать госпиталь в Анголе через несколько месяцев после открытия — возникли опасения, что он рухнет. Правительства Малайзии, Непала, Мьянмы приостановили ряд китайских проектов или пытаются изменить их условия.
Условия инфраструктурных займов Китая столь непрозрачны, что регулярно звучат мнения, будто они содержат изрядную коррупционную составляющую и тянут заемщиков в долговую ловушку. В прошлом году Пакистану уже пришлось заморозить китайские проекты на $22 млрд из-за завышенной стоимости контрактов и чрезмерных займов и просить у МВФ кредит в размере $12 млрд для восстановления платежного баланса.
Настороженно относятся к «одному поясу, одному пути» и в развитых странах. Прямо против никто не выступает. Но два года назад премьер-министр Японии Абэ Синдзо намекнул, что инициатива приемлема при условии честных и справедливых закупок, экономической целесообразности проектов, а заемщики смогут возвратить Пекину деньги без вреда для государственных финансов. Еще определеннее высказался президент Франции Макрон: проект должен быть «сбалансированным партнерством», а не «новой гегемонией, которая поставит в вассальную зависимость страны-участницы». По подсчетам The Wall Street Journal, выданные Китаем займы и другая помощь для реализации проектов в Европе в 2016–2017 годы выросли с $4 млрд до $8,9 млрд.
Теперь Евросоюз задумался о создании собственной стратегии подключения к «Шелковому пути». Ее главное условие: вместо двусторонних меморандумов — договоренности между большим Европейским экономическим пространством и экономическим пространством Большого Китая. В ЕС надеются, что общими усилиями удастся добиться защиты своих интересов и не допустить, чтобы Китай, который является не только инвестором, но и системным конкурентом, использовал тактику «разделяй и властвуй» на европейских рынках.
Минск, в отличие от Брюсселя, такие опасения не посещают. Если не учат жить, а помогают материально — берем все, что дают…
Фото: flickr.com / David Dennis
